На этой неделе пандемия COVID-19 разделила лавры главного инфоповода с кризисной ситуацией на мировом рынке энергоресурсов. Собственно, это тот случай, когда одна проблема вытекает из другой. Глобальное и стремительное распространение коронавируса повлияло на сокращение промышленного производства практически во всех государствах. В этом и кроются причины снижения спроса на нефть, роста запасов сырья, и соответственно – падения рыночных цен.
Очередное пикирование нефтяных котировок стало следствием уникальной хронологии событий. Изначально вирус получил распространение в Китае, который является одним из лидирующих импортеров нефти. Торможение процессов промышленного производства и закупок нефти со стороны КНР привело к снижению мировых цен на сырье примерно на 20% (до 55-57 долларов за баррель).
Следом по рынку ударили прения крупнейших экспортеров энергоресурсов в системе ОПЕК+. В марте Россия и Саудовская Аравия не смогли договориться об очередной сделке по сокращению объемов добычи, в результате чего фьючерсы марки Brent опустились ниже 30 долларов. Стороны достигли соглашения только спустя месяц – 12 апреля. Однако за это время объемы накопленных запасов нефти значительно выросли. В результате, в начале этой недели мир стал свидетелем еще одного исторического события – майские поставки марки WTI демонстрировали отрицательные значения. Котировки техасского сорта на Нью-Йоркской товарной бирже рухнули до минус 40 долларов за баррель. В свою очередь стоимость нефти Brent опустилась ниже 25 долларов.
Сложившаяся ситуация вновь заставила экономистов и экспертов Республики Казахстан поднять болезненную тему структурных проблем экономики страны. Несмотря на то, что кейс отрицательной стоимости нефти WTI для Казахстана не несет ощутимых угроз, государству вновь придется функционировать в режиме низких цен на энергоресурсы. При этом далеко не факт, что волна кризиса, вызванная пандемией и падением цен на нефть, достигла своего пика. В мировой экономике, равно как и в экономических системах государственного уровня, всё ещё главенствует неопределенность. До сих пор тяжело давать даже краткосрочные прогнозы по выходу из кризисного периода и потенциалу оздоровления казахстанской экономики.
Соглашение о снижении объемов добычи ОПЕК+ вступает в силу с 1 мая. Казахстан в рамках обозначенных договоренностей также взял на себя обязательства сократить добычу нефти на 390 тыс. баррелей в сутки. При этом по новой сделке за расчетную норму, от которой высчитывается снижение, принимаются показатели октября 2018 г. – 1700 тыс. баррелей в сутки, в то время как в декабре 2019 г. в Казахстане добывалось 1860 тыс. баррелей. Таким образом, суточные объемы добычи нефти в РК снизятся даже на большую величину, нежели заявлено.
Однако иначе быть и не могло. В случае, если бы крупнейшие экспортеры энергоресурсов вновь не смогли договориться, объемы добычи в большинстве государств снизились бы естественным путем. Иными словами, процесс мог стать неконтролируемым. В свою очередь формализация коллективного снижения добычи нефти в виде оформления сделки ОПЕК+ делает рынок позитивно предсказуемым, решает проблему затоваривания нефтехранилищ.
Тем не менее, мировой рынок пока слабо откликается на договоренности крупных игроков. Пандемия и её кризисные последствия, конечно, всё еще имеют сильное влияние. Экономическая система любого государства-экспортера энергоресурсов в ближайшее время будет перестраиваться. И Казахстан здесь не является исключением. Для Нур-Султана сложившиеся факторы могут вылиться в несколько негативных последствий.
Снижение мировых цен на нефть и сокращение объемов добычи ожидаемо скажутся на доходах государственного бюджета Казахстана. Как известно, налоговые отчисления экспортно-сырьевых компаний в стране аккумулирует Национальный фонд, средства которого сегодня особенно важны.
Здесь стоит отметить, что две недели назад, исходя из пессимистичного сценария развития кризисной ситуации, бюджет государства в экстренном режиме изменили. Расчетный курс доллара обозначен на уровне 440 тенге, диапазон инфляции запланирован в коридоре 9-11%. Ввиду внесенных правок дефицит бюджета Казахстана достигнет 2,4 трлн. тенге (3,5% к ВВП). И покрыть дефицит помогут изъятия из Национального фонда.
По словам министра национальной экономики РК Руслана Даленова, в Нацфонде сегодня накоплено 27 трлн. тенге. С одной стороны, это действительно хорошая подушка безопасности, использование которой и предусмотрено в ситуациях подобных нынешней. С другой – нет никаких гарантий, что цены на нефть хотя бы приблизятся к комфортным показателям в среднесрочной перспективе. Дефицит бюджета потенциально может увеличиваться из года в год. При этом нефтяные налоговые отчисления в Национальный фонд либо значительно снизятся (что уже неплохо), либо исчезнут как явление (максимально рисковое развитие событий). Таким образом, в условиях необходимости оздоровления экономики страны антикризисные средства Нацфонда могут иссякнуть достаточно быстро. И до сих пор тяжело оценить и спрогнозировать саму степень ущерба.
Вторым негативным следствием мировой конъюнктуры можно назвать её влияние непосредственно на сырьевую отрасль Казахстана. Ценовая война между крупнейшими экспортерами нефти неминуемо приведет к перераспределению их долей на региональных рынках. Вопрос состоит в том, каких масштабов достигнет это явление. К примеру, страны Ближнего Востока в условиях демпинговых цен могут нарастить свое присутствие в Европе. А именно Нидерланды, Италия и Франция покупают свыше 50% казахстанской нефти. К тому же сам спектр предложений на мировом рынке энергоресурсов сегодня растет быстрее, нежели объемы спроса.
Нельзя исключать, что нефтедобыча на ряде месторождений Казахстана и вовсе будет приостановлена. Это формирует новые финансовые риски для добывающих компаний. Существующую инфраструктуру предстоит содержать, так как полная заморозка разработки месторождения (а затем её возобновление) потребует ещё больших средств.
Наконец, негативный фон скажется на инвестиционной привлекательности отрасли. В условиях жестких ограничений рынка в системе ОПЕК+ неизбежно возникает вопрос о целесообразности дальнейшего вливания средств в нефтепромышленность Республики Казахстан. В какой-то мере, задача привлечения дополнительного капитала лежит в зоне ответственности менеджмента соответствующих компаний. Однако ухудшение инвестиционного климата в сложившихся условиях неминуемо.
События 2020 года в очередной раз показывают, что необходимость диверсификации экономики Казахстана – это непреложные истина, аксиома и догма. Конечно, важно нивелировать ущерб сырьевого сектора после стабилизации ситуации. Важно обеспечить устойчивое развитие отрасли в будущем. Однако самая главная задача государства состоит в упреждении влияния подобных кризисов на национальную экономику.
В стране это осознали довольно давно. На сегодняшний день в Казахстане реализуется множество системных программ поддержки несырьевых отраслей промышленности, формируется позитивная предпринимательская среда. Но воз и ныне там. Очередной кризис, новые волны лихорадки цен на нефть, а теперь и пандемия откатывают все инновационные, индустриальные и иные инициативы на несколько шагов назад. Хочется верить, что рано или поздно эта петля будет разорвана, и пилюля от «голландской болезни» будет найдена. Но лучше рано.
Центр геополитических исследований «Берлек-Единство»
