-
Сегодня, 11:53
-
Вчера, 15:01
Представляем вниманию читателей серию работ из Сборника материалов международной научной конференции, посвящённой 75-летию Великой Победы «Эшелоны идут на Восток. Эвакуация в Узбекистан в годы Великой Отечественной войны».
Сабиров А.Т., Саматов Х. (г. Ташкент, Республика Узбекистан)
Доклад: «СТРАНА СПАСЕНИЯ» В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ (ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ ЭВАКУИРОВАННЫХ В ТАШКЕНТ)
В канун 75 летия великой Победы появляются много статей мифологизирующих Великую Отечественную войну. Считаю это некрасиво и стыдно, особенно перед памятью тысяч погибших советских людей. В годовщину 75-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады, в городе на Неве, состоялся Международный форум, где участвовали представители практически всех стран СНГ. Целью форума явлилось сохранение и укрепление общей исторической памяти на пространстве СНГ, демонстрация роли всех народов бывшего СССР в Великой Победе. И название форума было простым, при этом предельно точным. "Великая Победа, добытая единством".
Действительно единством на фронте и в тылу.
В тяжелый час войны суровой
Ты дал приют и мне.
С узбеком мы слагали слово
И песню о войне
И меч один мы с ним ковали
На злобный вражий стан,
Ты обогрел меня в печали,
мой брат Узбекистан.
Эти проникновенные строки принадлежат белорусскому поэту Якубу Коласу. И после слов "мой брат…" можно включить любую союзную или автономную республику, которая находясь далеко в тылу, ковала общий меч Победы.
Я специализируюсь по устной истории (oral history), это сравнительно новое направление в исторической науке и, используя определенные научные методы, работаю над воспоминаниями очевидцев конкретных исторических событий.
В процессе исследований, анализируя полученные материалы, меня всегда поражало то, что с началом войны население Узбекистана и других среднеазиатских республик, мало думая о преимуществах "социалистической системы", еще свежа была боль от кровавого разгона "Туркестанской автономии", подавления повстанческого движения, уничтожения джадидов и мусульманских богословов, шли защищать свою землю от гитлеризма. Перед лицом общей беды прежние обиды были забыты.
Поразительный факт. Оставшиеся в живых, но прошедшие ад лагерей ГУЛАГа, или допросов в НКВД имамы и улема в начале войны, принимают фетву к воинам-мусульманам, в которой, в частности, говорилось: Мы мусульманские богословы и представители верующих в Узбекистане, Таджикистане, Туркмении, Киргизии и Казахстане, от имени всех мусульман адресуем это Обращение вам, наши дорогие сыны и братья! Плечом к плечу со всеми народами сражайтесь, как храбрые львы, против нацистских захватчиков, уничтожайте ненавистных фашистов так, что бы ни один из них не остался на нашей планете! Защищайте каждую пядь нашей земли и укрепляйте свои ряды железной дисциплиной. Мы призываем всех верующих молиться Аллаху и просить Его помочь нашим солдатам и ниспослать быструю победу над врагом…
Участвуя в борьбе против фашизма, мусульмане защищали не только Родину, но и свою религию, в мечетях собирали деньги на создание танковых колонн и эскадрилей, а так же семьям красноармейцев.
При этом, Средняя Азия и Казахстан были еще крепким тылом, одним из центров оборонной промышленности, здесь собирали хлопок, из которого не только шили военную одежду, но и производили порох, работали эвакуированные из западных областей страны заводы, на которых за станками стояли в большинстве женщины и дети.
Например, Узбекистан принял более полутора миллионов эвакуированных людей с территорий, охваченных войной, и среди них почти триста тысяч детей. Им было предоставлено более 135 тыс. кв. метров жилой площади, проводилось их трудоустройство.
Из воспоминаний Ребекки Манли в книге "Станция назначения - Ташкент": Ташкент считался "элитной зоной" эвакуации. Туда направили Академию Наук, и множество деятелей культуры. Косыгин лично проследил за отправкой в Ташкент четырехсот престарелых и немощных писателей, а также членов семей воюющих писателей, режиссеров, актеров и целые театры (ГОСЕТ, Театр Революции).
Георгий Эфрон, долго сомневавшийся, стоит ли уезжать из Москвы, писал в дневнике, что по крайней мере, может не бояться холода в Ташкенте и вообще в тех местах. И для ленинградцев Ташкент казался более благоприятным выбором, чем Новосибирск, Челябинск, Свердловск - многие были плохо подготовлены к суровым зимам. Евгений Пастернак вспоминает, что мать считала Ташкент спокойным, богатым, хорошо снабжаемым городом.
Все же это было не так. В условиях ухода на фронт значительного числа мужчин нарастал дефицит рабочих рук. Уже с 26 июня 1941 года были введены обязательные сверхурочные работы, рабочий день для всех взрослых увеличился до 13 часов, при 6-тидневной рабочей неделе, отменялись отпуска. Самовольный уход с производства карался заключением на срок от 5 до 8 лет.
Жизнь населения резко ухудшилась. В городах ввели карточную систему. Рабочие и служащие получали по 400-500 г. хлеба в день, иждивенцы по 300-¬400 г. Нормированное распределение было введено на мясо, рыбу, жиры, крупы, макароны, но и оно часто не выдерживалось, карточки оставались не отоваренными. На сельское население система нормирования не распространялась, что осложняло и без того трудную жизнь дехкан. Зарплата рабочих и служащих была повышена, однако, в условиях острого дефицита продуктов и товаров деньги обесценивались.
Тем не менее, Алексей Толстой назвал Ташкент "Стамбулом для бедных", Стамбул служил пристанищем для беженцев от гражданской войны в России. А еще Ташкент называли "Ташкентскими Афинами", а Узбекистан "страной спасения".
Особенно показателен пример как спасали детей.
В Узбекистан только с 1 октября 1941 года по 1 октября 1942 года было эвакуировано 43 тысячи детей из 78 детских домов, расположенных в прифронтовых городах.
Например, в начале войны в Андижанскую область прибыло 26 детских домов, десять тысяч детей различной национальности, а также сто тысяч человек населения. Четыре детских дома, прибывших из Донбасса, были размещены в детские дома, расположенные в Ойимском районе, а также в кишлаке Бутакорин при сельском Совете в Андижанском районе. Во вновь организованных 8 детских домах в Самаркандской области размещено 4270 детей различной национальности.
Кроме того в города Узбекистана были переселены детские дома с польскими, испанскими детьми. В частности, в городе Самарканде был открыт детский дом для польских детей. Был организован интернат для 120 испанских детей, переселенных из Москвы.
Только из блокадного Ленинграда приют в Узбекистане нашли около 5 тысяч детей.
Вообще особое отношение было к эвакуированным ленинградцам. Вот выдержки из воспоминаний Светланы Сомовой об Анне Ахматовой, которая в годы войны жила в Ташкенте: Базар жил своей жизнью – чмокали верблюды, роняя слюну на оранжевые дыни, выглядывали из-под паранджи смуглые женские лица, какой-то старик в чалме разрезал красный гранат, и с его желтых пальцев капал красный гранатовый сок. К Ахматовой прислонился оборванный мальчонка с бритвой, хотел разрезать карман. Я схватила его за руку, прошептала: "Что ты? Это ленинградка, голодная". Он хмыкнул. А потом снова попался навстречу нам. Привязался, надо бы сдать его в милицию. Но он протянул Ахматовой румяный пирожок в грязной тряпке: "Ешь". И исчез. "Неужели съесть?" – спросила она. "Конечно, ведь он его для вас украл..." Кажется, никогда не забуду этот бесценный пирожок, бесценный дар базарного воришки.
В своих воспоминаниях Анна Ахматова отмечала: В те жестокие годы в Узбекистане можно было встретить представителей едва ли не всех национальностей нашей страны. На одном заводе или на одной съемочной площадке вместе работали русские и белорусы, молдаване и украинцы, поляки и узбеки, литовцы и греки, курды и болгары. А сколько детей-сирот из захваченных немцами республик обрели своих новых родителей в Средней Азии! В Узбекистане, например, и без того многодетные семьи усыновляли, удочеряли русских, белорусских, украинских, молдавских, польских, греческих сирот, давали приют беженцам, делились с ними последним куском хлеба, сахара, последней пиалой плова или молока. Хочется верить, что этого никто никогда не забудет...
Наряду с воспитанием детей, оставшихся без родителей, в семьях, детских домах, массовый характер приняла также работа по воспитанию и обеспечению детей на коллективной основе. Местное население южных республик за свой счет организовывали интернаты и детские дома.
В январе 1942 г. женщины Ташкента выступили с обращением ко всем женщинам региона проявить материнскую заботу об эвакуированных. Откликнулись тысячи. Просто приходили на вокзал и уводили детей в свои семьи.
В детские дома выстраивались очереди на усыновление пострадавших малышей – это уникальный факт. Как родных принимали в свои семьи сразу по несколько детей и окружали их заботой и вниманием, что бы не только выкормить и вырастить, но и залечить их душевные раны.
Символичен фрагмент, связанный с Ташкентом, из романа К. Симонова Живые и мертвые", "…в один из вечеров лежали на этой площади вповалку несколько тысяч улегшихся ночевать эвакуированных, а к утру из этих тысяч под открытым небом не осталось ни одного: хорошо или худо, а всех взяли под крыши".
Или признание одного из персонажей этого романа Малинина: "Я русский человек, и если при мне нашего брата заденут, могу и по шее дать! Но как здесь людей под крышу принимают и как детишек в семьи берут, – тому при нашей русской широте не грех поучиться".
Из воспоминаний Елены Бобер, эвакуированной из Белоруссии. Узбеки ни разу не упрекнули нас ни в чем. Жили они бедно, но всегда делили с нами последнюю лепешку. Мы никогда не делили людей на нации. Русский или украинец, еврей или узбек…все мы были братья.
Местное население региона обеспечивало детей, детские дома, переселенные сюда с линии фронта, продовольствием и другими необходимыми вещами, проявляло всяческую заботу о них; люди добровольно жертвовали для них миллионы рублей наличных денег, одежду, исходя из возможностей и продукты.
Например, в первый же год войны для детских учреждений Узбекистана на общественные средства было собрано 2 млн. рублей, 27 т. различных сухофруктов, 82 тысяч штук детской одежды, во второй год войны - 3,5 млн. рублей, много продовольственных товаров, одежды и др.
В годы войны в Узбекистане несколько раз организовывались месячники организации помощи детям.
Общенародная помощь в решении этого вопроса и преодоление трудностей, возникавших в этом процессе, была осуществлена благодаря гуманистическим побуждениям и любви наших народов, особенно женщин, по отношению к детям.
Вот что писал К.И. Чуковский о Ташкенте и его жителях того времени: Этого, действительно, никогда не бывало, чтобы люди другой национальности, другого быта, другого языка, другого климата, другой части света проявляли такую пылкую любовь и уважение к беженцам. Это происходит впервые за всю нашу историю. Всегда знал, какое большое значение имеет дружба народов, но должен сознаться - мне и в голову не приходило, что эта дружба может дойти до такой взволнованной, задушевной, самоотверженной нежности….
И в Ташкенте, Нукусе, Алма-Ате, Фрунзе (Бишкек), Душанбе, Ашхабаде, люди стремились духовно поддержать израненные души эвакуированных детей, делали все возможное, чтобы обеспечить их учебу, лечение, воспитать их духовно и физически здоровыми. В домах отдыха, больницах отношение к детям было одинаковым, независимо от их национальной и расовой принадлежности, а в семьях, куда они они попадали никогда не было деления на "своих" и "чужих", отношение к ним было доброжелательным, создавались все условия для их физического и духовного выздоровления. В целях оздоровления детей за счет народных средств были организованы специальные оздоровительные дома. Дети с ослабленным здоровьем помещались в специальные республиканские санатории.
Из воспоминаний Александра Волкова, сына художника А.Волкова, автора знаменитой "Гранатовой чайханы": В сорок первом году в Ташкенте появились первые эвакуированные. Ослабленным, больным детям тоже выдавался паек, они были прикреплены к столовой, многих отправляли в санаторий. Кроме того, в Ташкенте был организован Дом детского художественного творчества, и там занималось много детей. В этом Детском доме творчества была устроена выставка, которую сначала показали в Ташкенте, а потом отправили в Америку. На открытии выставки были Ахматова, Михоэлс, искусствовед Эфрос. Ташкент тогда очень наполнился разными людьми. Но бытового антисемитизма не было вообще. Мы, дети, совершенно не разбирались, кто русский, кто узбек, кто еврей. Мы все учились в одной школе, ходили в одни и те же кружки. Мы были как одна семья. Впервые я услышал, что есть такая национальность – еврей - когда началось дело врачей.
В чрезвычайных условиях войны Узбекистан не был подготовлен принять огромное число эвакуированных детей. Для их размещения не хватало соответствующих санитарно-гигиенических зданий. Несмотря на это, была осуществлена деятельность по размещению, обеспечению продовольствием и одеждой, восстановлению здоровья эвакуированных детей. Благодаря климатическим условиям нашего региона, а, самое главное, усердной помощи людей были спасены жизни огромного количества детей.
И, наконец, очень интересное мнение публициста из Израиля, посвященное узбекам, но эти слова можно отнести всем без исключения советским людям, жившим далеко от фронта: Многие европейские страны с удовлетворением зачеркнули бы, забыли бы те страницы своей истории, когда они в годы Второй мировой войны не только не смогли спасти своих граждан – евреев, но и по сути дела сотрудничали с нацистами в этом позорном, не достойном понятия "цивилизованное общество" процессе уничтожения целого народа.
Сказанное ни в коей мере не отрицает или ставит под сомнение подвиги отдельных героических людей, названного впоследствии явлением "Праведников народов мира", но если можно говорить о народе – Праведнике мира, то узбекский народ, безусловно, в числе первых, заслуживающих это звание. Сам факт такого явления, такого проявления гуманизма целым народом по-своему уникален, свидетельствует о многом и безусловно является входным билетом в гуманитарный клуб свободного мира... Уникальный опыт Узбекистана по жизнеобеспечению, реабилитации и адаптации беженцев вообще и беженцев-евреев в частности не только вошел в золотой фонд человечества, но и, по нашему убеждению, является примером и предметом изучения, осмысления и подражания в лучшем смысле этого понятия. Марк Фукс, Израиль, Хайфа.
Источник