ШОС как отражение новой геополитики

«Шанхайская шестерка» – организация изначально трансконтинентальная. Входящие в нее государства совокупно занимают более 60% евразийского пространства, в них проживает почти четверть населения земного шара, в ее составе два постоянных члена Совета Безопасности ООН, а также уже первая экономика мира.


Для качественного рывка ШОС не хватало широкомасштабного проекта, который объединил бы всех ее членов. Недавно заявленное лидерами России и Китая намерение работать над сопряжением двух мегапроектов – Евразийского экономического союза (ЕАЭС) и Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП) – способно придать импульс для преодоления определенного застоя в деятельности. Но для этого предстоит большая «домашняя работа». До последнего времени тезис о реальном весе и значимости ШОС на региональном и глобальном уровнях казался преувеличенным. Двустороннее сотрудничество зачастую выдавалось за общее. Да и на международном уровне ШОС воспринимали главным образом как декларативный форум, за решениями которого не следуют конкретные шаги, влияющие на развитие событий.

Основная причина – огромная разница в размерах, потенциалах и геополитических амбициях стран-участниц, а также противоречия между ними. Совсем недавно основные вызовы для организации находились внутри нее, прежде всего в Центральной Азии, включая Афганистан. В последнее же время из-за резкого охлаждения отношений с Западом России, ключевого члена ШОС, к ним добавились и новые моменты. Достаточно упомянуть о нервной реакции некоторых центральноазиатских республик на линию России в украинском вопросе. Однако страсти поостыли, и сама жизнь доказала их надуманность.

Почва для качественной трансформации ШОС подготовлена еще до знакового визита в Москву на празднование 70-летия Победы председателя КНР Си Цзиньпина. На прошлогоднем саммите в Душанбе завершена подготовка нормативной базы расширения, подписаны документы, направленные на придание динамики экономическим связям стран-участниц. Конкретизация ключевых направлений на ближайшие годы ожидается на июльском саммите в Уфе (Россия – председатель в 2015 г.). И это потребует от ШОС как формулирования общей философии, так и конкретных мер политико-дипломатического реагирования на возможные вызовы. Особое значение имеет работа над Стратегией развития ШОС до 2025 г., вступившая в завершающую стадию. Фундамент составляют Основные направления стратегии развития Организации на среднесрочную перспективу, принятые в 2012 г. во время китайского председательства.

Для повышения эффективности ШОС стоило бы подумать о создании в ее рамках регионального форума безопасности по примеру Асеановского регионального форума, а также вернуться к реализации идеи Парламентской ассамблеи государств-членов. В орбиту внутришосовского сотрудничества стоит активнее вовлекать наблюдателей и партнеров по диалогу.

Вопросы безопасности, совместная деятельность по противодействию терроризму, экстремизму, распространению наркотиков, а также торгово-экономическая активизация должны постоянно оставаться на повестке дня. Предмет особой озабоченности – ситуация в Афганистане. Новая «весенняя военная кампания» талибов против властей Кабула станет тестом на их прочность после прошлогоднего вывода основного контингента войск США и НАТО. На фоне хрупкой правительственной коалиции в ИРА и агрессивности вооруженной оппозиции растущее беспокойство вызывает инфильтрация в ИРА боевиков «Исламского государства», среди которых выходцы из центральноазиатских республик, а также России и Китая, оставляет желать лучшего и положение в афгано-туркменском приграничье. Это создает возможность для смычки с ИГИЛ вооруженных группировок талибов. В идеале целесообразно создать временную группу ad hoc с участием ОДКБ для реагирования на террористические вызовы к югу от центральноазиатских границ.

Вместе с тем звучащие иногда предложения об укреплении совместной оборонной структуры ШОС не имеют перспективы. Во-первых, соответствующих положений нет в уставных документах. Во-вторых, на это вряд ли пойдет Китай, оборонная доктрина которого не предусматривает участия в военных блоках. Остальные же страны «Шанхайской шестерки» (за исключением Узбекистана) – члены ОДКБ, которая уже принимает превентивные меры. Наглядный пример тому – недавние учения в Таджикистане. Полезнее развивать именно эту военно-политическую структуру, в том числе и за счет ее контактов с Китаем, Ираном (возможно, в какой-то степени с Турцией и другими странами). Все это не исключает интенсификации контактов по линии оборонных и других силовых ведомств, работы над антитеррористической составляющей сотрудничества (совместные учения, обмен информацией и т.д.). Свежие примеры на двустороннем уровне – первые в истории совместные военно-морские учения России и Китая в Средиземном море и запланированные на осень – в Тихом океане.

Наиболее актуальная политическая задача ШОС – расширение. Негласный мораторий на него формально снят несколько лет назад как итог завершения организационно-политического становления организации. Саммит в Уфе при российском председательстве может запустить трехэтапный процесс приема новых членов. Оформление потребует времени. Ведь присоединение заявителей к десяткам важнейших документов организации, начиная от Устава и Регламента деятельности ее рабочих структур и кончая Договором о дружбе, Стратегиями антитеррористической и антинаркотической деятельности, рамочными торгово-экономическими соглашениями и т.д., не случится в одночасье.

Расширение ШОС продемонстрировало бы стратегическую жизнеспособность организации и вывело ее на новый геополитический уровень. Москве это даст дополнительные возможности для маневрирования и на Востоке, и на Западе. Правда, принятие таких крупных региональных игроков, как Дели и Исламабад (а в перспективе и Иран), может привнести и новые проблемы, обусловленные их отношениями с отдельными государствами – членами ШОС или наблюдателями при ней, а также с Западом, странами АТР и т.д. Такие опасения могут быть сняты только практической работой в новом составе. А вот сам факт членства Индии и Пакистана содержал бы значительный позитивный импульс не только для организации, но и для двусторонних отношений. Это же относится к КНР и Индии, которые в последнее время демонстрируют добрую волю по отношению друг к другу. Тот факт, что в российско-китайском заявлении вновь подтверждено значение сотрудничества в треугольнике Москва–Дели–Пекин, способствует консолидации и в рамках ШОС.

Предложения о скорейшем принятии Ирана требуют дополнительного осмысления. Прямая постановка вопроса будет, скорее всего, заблокирована в рамках самой ШОС, даже если к концу июня Тегеран и договорится по всем техническим параметрам его ядерной программы, и она будет поставлена под контроль МАГАТЭ. Начало процедуры по заявке ИРИ может быть расценено как коллективный антизападный демарш, к чему большинство стран-участниц вряд ли готово. Тем не менее в заключительном документе саммита было бы правильно подтвердить готовность начать процесс принятия Исламской Республики.

Пока вряд ли целесообразно форсировать и прием Афганистана, хотя Кабул проявляет все больший интерес. Это вновь подтверждено во время недавнего пребывания в Москве секретаря Совета национальной безопасности ИРИ Ханифа Атмара. Он принял участие во встрече секретарей Совбезов государств – членов ШОС и стал первым высокопоставленным деятелем новой коалиционной администрации Кабула, посетившим Москву. Одной из формальных преград на пути членства Афганистана является его статус привилегированного партнера – не члена НАТО, имеющего соглашения с США и Североатлантическим альянсом о пребывании их войск. В условиях неопределенности в этой стране, неустойчивого правительства, тлеющего вооруженного противостояния центральных властей с талибами и другими противниками режима изменение статуса Афганистана в ШОС могло бы означать и то, что она берет на себя одностороннюю моральную ответственность за решение проблем. К этому она не готова. Тем не менее интересы безопасности стран-членов требуют внимательного отношения к процессам в Афганистане и оказания ему не только политико-дипломатической, но и более существенной помощи, разумеется, без прямого вмешательства. Возможное участие президента Ашрафа Гани в уфимском саммите (его предшественник Хамид Карзай никогда не упускал такого шанса) предоставило бы хорошую возможность для «сверки часов» и на этом деликатном направлении.

Решения Душанбинского саммита 2014 г. ознаменовали прогресс в экономической составляющей деятельности ШОС. Подписано долгожданное соглашение о международных автомобильных перевозках, Россия объявила о запуске в рамках своего председательства Южноуральского мультимодального транспортно-логистического комплекса в Челябинске, который в значительной степени готовился по линии Делового совета ШОС. В его же рамках разработано трехстороннее транспортно-экспедиторское соглашение России, Казахстана и Китая. Тем не менее отсутствие механизма финансового обеспечения проектной деятельности организации давно стало притчей во языцех и существенно тормозит экономическую работу. Чтобы завершить многолетний процесс консультаций на этот счет, членам ШОС пора проявить политическую волю и преодолеть «технический эгоизм». Иначе со временем часть задач может быть реализована по линии инициированного Пекином Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ), в который недавно вошла и Россия как представитель от Азии. Окончательное оформление этой структуры продолжится до конца текущего года. Следует торопиться.

Принципиально важным событием стало создание Евразийского экономического союза. Его членами являются два крупнейших государства организации (Россия и Казахстан), а также (помимо присматривающейся к ШОС Армении) Белоруссия. Как страна-партнер по диалогу «шестерки» она проявляет интерес к повышению статуса и укреплению азиатского направления внешней политики. Только что в ЕАЭС вступил еще один член ШОС – Киргизия.

Создание ЕАЭС фактически совпало с обнародованием китайской идеи Экономического пояса Шелкового пути. Инициатива Пекина ориентирована прежде всего на транспортно-энергетические проекты и крупные коммерчески-индустриальные парки, которые стимулировали бы торгово-экономические связи на евразийском пространстве. Она предполагает охватить все государства ШОС, а в целом – более шести десятков государств Азии и Европы.

Оба мегапроекта представляют Шанхайской организации и новый вызов, и огромные возможности. Вполне естественно, что именно в рамках ШОС началась разработка вариантов увязки трех стратегических проектов – ЕАЭС, Таможенного союза и ЭПШП. Предстоящее расширение только укрепит место ШОС в этом геоэкономическом проекте. Рамочная, рассчитанная на 20 лет Программа многостороннего торгово-экономического сотрудничества ШОС, принятая в 2003 г., предусматривает интенсификацию взаимодействия, в том числе в области транспорта и энергетики, а также создание зоны свободной торговли. Пока в Шанхайской организации стесняются говорить об экономической интеграции, но с запуском ЕАЭС и ЭПШП этого уже не избежать.

Нельзя недооценивать трудности, которые подстерегают при обсуждении конкретных проектов, маршрутов, средств и методов их реализации. Потребуется немало усилий, чтобы избежать жесткой конкуренции и обеспечить реальную сопряженность экономических и политических интересов стран ШОС. Первым испытанием станут переговоры между ЕАЭС и Пекином о заключении торгово-экономического соглашения. Но если трения удастся преодолеть, то сопряженность ЕАЭС и ЭПШН при активном участии ШОС создаст новую геоэкономическую и геополитическую ситуацию не только в Евразии, но и во всем мире.

Источник: ni.globalaffairs.ru