О важности цифровизации процессов, связанных с трудовой миграцией, а также возникающих сложностях, в рамках панельной дискуссии, организованной Plov.Press совместно с партнерами, рассказал Игорь Сумин — разработчик цифровой платформы для мигрантов Salamport, заместитель председателя Комитета по миграции, поддержке занятости и производительности труда Ленинградской областной торгово-промышленной палаты РФ.
Расскажите о платформе: ее особенностях и чем она может помочь мигрантам?
— Специальная платформа для трудовых мигрантов Salamport была разработана Ленинградской областной торгово-промышленной палатой несколько лет назад. Целью ее разработки являлось именно облегчение жизни в Российской Федерации для трудовых мигрантов.
Программа была разработана на 4-х основных языках, исходя из максимального количества мигрантов, присутствующих у нас — это Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан, ну и, естественно, русский язык.
В чем заключается суть программы? Когда мигрант приезжает сюда, он, с момента пересечения границы, начинает сталкиваться с вопросами, которые ему не всегда понятны, не всегда комфортны для восприятия.
Берем, например, получение патента. Получение патента состоит из языковых курсов, из медицины, страховки. В этой программе было собрано большое количество информации по различным регионам, в частности, мы начинали с Санкт-Петербурга и Москвы, где мигрант может пройти, например, медицинское освидетельствование — для этого есть определенные центры.
Где мигрант может в конкретном регионе пройти вопросы, связанные с русским языком, где он может получить патент, квалифицированную медицинскую помощь на своем языке — языке страны исхода. Где он может снять недорогое жилье, заказать национальную еду, перевести деньги на Родину, получить микрозайм.
То есть по сути дела — это большая информационная экосистема, которую мы после общения с мигрантами из стран исхода постарались сделать для того, чтобы им было максимально комфортно находиться в нашей стране.
Есть ли ограничения на регистрацию с международными сим-картами?
— Никоим образом не должно быть никаких ограничений. Более того, мы как раз создавали ее в том числе для того, чтобы продвигать в странах исхода. Чтобы человек еще до поездки мог найти себе работу, понять, куда он едет.
Мы приветствуем, чтобы трудовые мигранты изначально знакомились с тем, куда они едут и примерно представляли, где они будут жить, как работать, получать патент.
Как платформа Salamport интегрируется в другие программы, связанные с мигрантами — как вы взаимодействуете с госорганами? Возможно, обмениваетесь опытом? Планируете ли выход на новый уровень, чтобы стать, например, частью госпрограммы по интеграции мигрантов?
— Эта программа изначально задумывалась как программа для государственных органов как стран исхода, так и РФ. Не буду критиковать никого конкретно, но, к сожалению, в отличие от бизнеса, государственные органы у нас чуть-чуть медленнее работают и с меньшим желанием.
Первая мысль была о продвижении через государственные органы, которые в принципе были заинтересованы в том, чтобы понимать, чем дышат мигранты, где они получают патенты, где они вообще находятся. Ни для кого не секрет, что по нашим ощущениям, порядка 60% мигрантов находятся в “серой” или даже “черной” зоне. Это ни Российская Федераци, ни страны исхода не понимают — что они делают, как они делают и так далее.
То есть первая часть — это государственный подход, когда действительно выразили заинтересованность, в частности, Комитеты по труду Санкт-Петербурга, Ленинградской области, и мы плотно с ними работали. Но, к сожалению, дальше политики эта история не пошла. Мы открывали центр предвыездной подготовки в Самарканде — это был 2017-2018 год, по-моему — с государственными органами.
Потом мы решили зайти для интеграции через работодателей. То есть работодатели являются по сути крупными агрегаторами трудовых мигрантов. Мы приходили и говорили: “Работодатель, здравствуйте. У нас есть такая замечательная программа. Твоим мигрантам будет хорошо, комфортно, ты будешь понимать, где они находятся, где они спят, где они живут, чем они дышат”. У работодателей тоже это поддержки особой не нашло.
И потом третий этап, который, на самом деле, стал самым правильным в развитии программы — мы пошли к людям. Мы действительно начали общаться и с диаспорами, и с обычными мигрантами на улицах и спрашивали: “А что же вам все-таки надо?”
Только после этого все начало двигаться. У нас сложилось какое-то понимание, что им примерно надо, и мы начали все это продвигать.
Теперь касательно гос. интеграции. Тут происходят титанические сдвиги с нашей стороны, в частности, председателя нашего Комитета Шинкаренко Валерия Викторовича, который выступал с этим вопросом в Госдуме.
Вся беда в том, что даже различные представительства нашего государства, различные министерства — они вроде все хотят, но каждый тянет в свою сторону. Минтруд тянет в одно — чтобы были, условно, трудовые договора. МВД тянет в другое — мы хотим все запретить и так далее. Министерство налогов тянет в третье — мы хотим, чтобы все оплачивалось.
И получается, знаете, лебедь, рак и щука — все хотят, но все бегут в разные стороны. Каждое из этих подразделений разрабатывает какую-то свою программу по трудовой миграции. Мы говорим: “А зачем вы разрабатываете, если уже все готово, и можно брать это за базис и подключать все ваши истории”.
Переход в цифровизацию для прозрачности всей трудовой миграции неизбежен. Вопрос только в том, кто на самом-самом верху, либо чуть-чуть пониже, чем самый верх, примет волевое решение и скажет: “Будем делать вот так. Вот вы разрабатываете, вы разрабатываете. Вместе собрали, подумали что надо сделать, все интересы соблюли и сделали продукт”.
Мы готовы и открыты к этому, постоянно ведем общение с различными министерствами, но пока сказать, что мы побеждаем, нельзя. Мы в процессе переговоров.
